ВТОРОЕ ТЕЛО

Михаил Эпштейн

        Покупка дома считается важнейшим событием в жизни американской семьи. Не говоря уж о том, что это главное вложение средств, сбереженных за долгие годы, это еще переход в новую форму существования, который можно сравнить с переходом от кочевья к оседлости.

        Дом - это по типу обитания нечто глубоко отличное от квартиры, даже если она собственная, а не снятая внаем. Квартира - условная вырезка из дома, она подвешена в воздухе: коробка без крыши и фундамента, абстрактная ячейка жилья, тогда как дом - его конкретное целое. В России сейчас кончается век коммунальных квартир, когда единица семейного жилья была еще более абстрактной: отдельная комната, без кухни, без ванны. Но еще не ушел, и вряд ли уйдет в ближайшее столетие, век коммунальных домов, когда одна квартира громоздится на другую, как ячейки в многоэтажном улье.

        В Америке тоже есть многоэтажные квартирные дома в центрах больших городов, но далеко не всегда там живет самая процветающая часть населения. Во всяком случае, семьи с детьми, едва достигнув определенного уровня достатка, предпочитают переселяться в пригороды, где и воздух чище, и школы безопаснее. В пригородных районах часто строятся квартирные ансамбли, состоящие из малоэтажных домиков, так что в каждом из них помещается всего лишь несколько квартир. Это сближает квартиру с масштабом дома, придает ей некоторую самостоятельность, особенно если она занимает два этажа, от фундамента до крыши, и лишь сбоку примыкает к другим квартирам.  Но даже такие расширенные квартирные ячейки считаются подходящими лишь для "малогабаритных" семей, одиночных и парных.

        Семьи же с детьми обязательно стараются завести собственный дом, это вопрос не только престижа, но и правильных методов воспитания. Ребенку нужна земля, нужен простор, чтобы вволю кричать и бегать, не нарушая соседский покой. Дом, по американским понятиям, это не только строение, но и пространство, отделяющее его от других домов, т.е. возможность полного уединения, привацы. Чтобы и гараж был свой, и подъездные пути, и двор, и деревья, и ручей, и цветочная клумба - весь мир в миниатюре. Есть какая-то мистическая связь между ребенком и таким вот отдельно стоящим домом - словно это увеличенное чрево, куда ребенок переходит жить после рождения. Дому, как и ребенку, требуется отдельность и полнота самообеспечения, чтобы все нужное для жизни находилось внутри, в утробе самого жилища. Это уже взрослым, как существам социальным, пристало делить пространство с другими людьми. Ребенку же подобает расти на земле, вместе с травою и деревьями, не приглушая своего голоса и не замедляя бега ради покоя чутких соседей, прильнувших в ужасе к тонкостенным перегородкам.

        Это не значит, что собственный дом - только покой и радость. Для взрослых его обитателей - это прежде всего забота и тревога. Потому что только в собственном доме начинаешь понимать, какой это хрупкий, напряженно работающий организм, со своими нервами и сосудами - электрическими, отопительными, охладительными, водопроводными системами. Квартира имеет жизненный центр где-то вовне, - в котельной, в диспетчерском узле, о котором заботится кто-то другой, не жилец. Дом, как живое существо, несет свое сердце и пульс в собственном теле. Хозяин постоянно ощущает в себе биение этого пульса, как не просто врач, но донор, тело которого подключено к телу пациента.

        И при этом, в отличие от квартирной ячейки, дом не защищен от природы сотами других таких же квартир, - это открытая система, рассчитанная на взаимодействие с водой, землей, воздухом и огнем (электричеством). Потоки этих стихий непрестанно омывают тело дома, и малейшая протечка или неслаженность коммуникаций угрожают непоправимым вредом его здоровью. Например, наклон земельного участка ведет к тому, что вода протекает в подвал и сырость съедает дом изнутри - значит, нужно прокладывать по двору специальные стоки, трубы, отводные пути. Листва заваливает крышу, забивает водосточные трубы, - нужно регулярно их прочищать, иначе потолок даст протечку... Вентили, разносящие горячий воздух от печки, выходят под потолок, тепло не спускается вниз, стены начинают коробиться от сырости, значит, нужно проводить нижние вентили... Домовладелец прислушивается к дыханию дома, как к своему собственному: не произошла ли где-то закупорка легких или кровеносных сосудов, ритмично ли работает система отопления, не глухо ли звучит система очищения воздуха? А еще многочисленные живые твари, которые норовят нарушить целостность дома: муравьи, термиты, тараканы, мыши, крысы, а то иногда и более крупное неизвестное животное, вдруг по ночам шлепающее на чердаке или в подвале - то ли белка, то ли скунс, то ли что-то еще похуже...
 
        Помню, как, задумав купить дом, мы по обычаю пригласили инспектора для его предварительного осмотра. Дом казался хорошим, ухоженным, но вот инспектор, копаясь в его внутренностях, обнаружил, что в одном месте электрические провода проходят слишком близко к водным коммуникациям, - органический дефект, который требует больших переделок. И вдруг все во мне сжалось и похолодело - я почувствовал этот дом, мысленно уже обжитый, как больную часть самого себя. Как если бы заболела печень или почка и врач мне сообщил, что лекарствами не обойтись, нужна серьезная операция. В первый раз за всю свою жизнь я почувствовал, что какое-то неодушевленное сооружение может быть накрепко связано с тканью моего собственного тела.

        И мне стало страшно от того, какую новую зависимость и уязвимость я себе готовлю, покупая дом, - пусть не этот, так другой, более здоровый, но, как всякое живое существо, подверженный болезням и порче. Мало мне своего тела и тел своих близких, чьи боли я тоже переживаю как свои, - так еще навалить на себя эту огромную ношу, подсоединить каждый ее нерв к своим нервам и впиваться, вслушиваться в малейшее ощущение боли на этих невероятно расширившихся нервных окончаниях...

        В общем, дом - это не только новое чрево, в котором просторно народившемуся младенцу. Это еще и новый организм своего хозяина, второе тело, подключенное к первому всеми своими сосудами, проводящими воду, воздух, тепло. Так что трепетать за сохранность дома, отзываться на малейшие вибрации в его организме, - это почти биологический инстинкт владельца. Тем более, что ремонт этого второго тела обходится в ценах, вполне сопоставимых с расходами на медицину. Залатать какой-нибудь протекающий клапан может стоить дороже, чем поставить пломбу на зуб. Значит, экономические обстоятельства опять-таки приучают относиться к дому как к собственному телу, угадывать наперед его самочувствие, заботиться о профилактике и гигиене.

        По всему вышеизложенному, прямо напрашивается обвинение в мещанстве. Мне трудно судить, духовно это или недуховно - быть владельцем собственного дома. С одной стороны, впутываешь свою душу в огромную массу вещества, которая зависит от внешних сил природы. Значит, душа уже меньше принадлежит себе, не носится так свободно по миру, поскольку знает свою обреченность на это место, на этот очаг. С другой стороны, само это место, которым душа очертила свой круг, одухотворяется вплоть до мелочей и подробностей. Вплоть до клапанов и вентилей, которые тоже вбирают слабые излучения и поблескиванья души, как почки или печень. Ересью было бы утверждать, что если душа бессмертна, то человек воскреснет не только в своем теле, но и в своем доме. Но если дом пропитывается какими-то духовными излучениями, то, может быть, он не так уж чужд нашему посмертию: какие-то его формы навсегда остаются с нами?
 

        Умирает ли дом, если после него остаются
        только дым да объем, только запах бессмертный жилья?
                                                  Иван Жданов [1]

        Во всяком случае, очевидно, что здесь, на земле, дом соотносим с душою во всем ее объеме, ибо на земле он стоит, как особое, самостоятельное, из земли растущее тело, чем подтверждается древнейший хтонический миф о происхождении человека из тела матери-земли.

        Владение домом, или, как говорят, недвижимостью, - это не просто основная и самая распространенная форма частной собственности. Это душа частной собственности. Потому что смысл частной собственности - это вложение нашей души в окружающий мир, такое вложение, чтобы уже никто не мог отнять у нас нашу душу, коль скоро она вселилась в эту часть вселенной, обжила и одухотворила ее. Душа - самое капитальное из всех вложений, и гарантия ее сохранности - духовная суть капитализма.

        Трудно обнаружить соприродность телу в нефтяных вышках, или золотых копях, или в пакетах акций, и я могу только строить догадки, что переживает владелец этих абстрактных, внетелесных ценностей. Но дом - ближе всего телу, той прирожденной форме, в которую была предызбрана вселиться душа. Поэтому из всех видов собственности дом входит с душой в самые тесные отношения, почти телесно прилегает к ней, пронизывается ею. Домовладение есть духовное оправдание частной собственности, вытекающее из того обстоятельства, что само тело дано в сугубо частную собственность душе. В этой исключительной принадлежности тела душе - острота всех наших переживаний, глубина чувственной связи с миром, а также неистребимая духовная правда капитализма.

Август 1993


1. "Портрет". M., Современник, 1982.