В химии и биологии метаболизмом называют обмен веществ, в архитектуре - использование динамических градостроительных моделей с заменяемыми элементами (рплавающий городс и т.п. ). В области эстетики, поэтики, риторики, стилистики метаболой целесообразно назвать такой тип тропа, который раскрывает сам процесс переноса значений, его промежуточные звенья, то скрытое основание, на котором происходит сближение и уподобление предметов. Отличие метаболы от метафоры, показывает определение последней в "Общей риторике":
"Мы можем описать метафорический процесс следующим образом:
И > (П) > Р ,
где И - исходное слово, Р - результирующее слово, а переход от первого
ко второму осуществляется через промежуточное понятие П, которое
н и к о г д а в д и с к у р с е н е
п р и с у т с т в у е т. . . (выделено мною - М.Э.)" [2]
Метабола - это именно выведение в дискурс промежуточного понятия П, которое становится центральным, объединяет удаленные предметные области и создает непрерывный переход между ними. Формула метаболы: И <> П <> Р , где Исходное и Результирующее взаимобращаются через выведенное в текст Промежуточное.
Море, что зажато в клювах птиц , - дождь
Небо, помещённое в звезду, - ночь.
Дерева невыполнимый жест - вихрь.
Иван Жданов
Море не похоже на дождь, а небо - на ночь, здесь одно не служит отсылкой
к другому, - но одно становится другим, составляя части расширяющейся
реальности. Небо и ночь вводятся между собой не в метафорическое, а в метаболическое
отношение - через явленное в дискурсе П, "звезду", которая равно принадлежит
обеим сближаемым областям: неба и ночи.
Пример метафоры: Как золотят купола
в строительных лёгких лесах -
оранжевая гора
стоит в пустынных лесах
А. Вознесенский. Осень в Дилижане
Пример метаболы: В густых металлургических лесах,
где шёл процесс созданья хлорофилла,
сорвался лист. Уж осень наступила
в густых металлургических лесах.
А. Ерёменко
Метафора чётко делит мир на сравниваемое и сравнивающее, на отображаемую
действительность и способ отображения: осенний лес в Дилижане похож
на строительные леса вокруг церкви. Метабола - это целостный образ,
не делимый надвое, но открывающий в себе несколько измерений. Природа и
завод превращаются друг в друга через лесообразные постройки, которые
растут по собственным непостижимым законам - техника имеет свою органику:
и вместе они составляют одну реальность, в которой узнаваемо и жутко переплетаются
металлургические и древесные черты. На место переноса по сходству становится
сопричастность разных миров, равноправных в своей подлинности.
Крайние члены метаболы - таковы в приведенных примерах "дождь" и "море", "небо" и "ночь", 'дерево" и "вихрь", "завод" и "лес" - называются метаболитами. Между ними не перенесение смысла по сходству или смежности, не процесс превращения во времени, а вневременная причастность через посредствующие звенья, которые можно назвать медиаторами: клювы птиц, разбрызгивающие море по каплям и делающие его дождем; звезда, которая сгущает тьму вокруг света и сквозь небо являет ночь; жест, каким дерево рвется за собственный предел и становится вихрем; строительные леса. Прообраз метаболы в мифологическом искусстве древности - метаморфоза. Метабола - это новая стадия объединения разнородных явлений, своеобразный троп-синтез, воспроизводящий некоторые особенности тропа-синкрезы, т.е. метаморфозы, но возникающий уже на основе ее расчленения в классических художественных формах переноса: метафоры и метонимии.
Метаболу можно рассматривать и как взаимоналожение двух или нескольких метонимий, двойную синекдоху. Синекдоха - образ в котором целое выявляется через свою часть, большее - через меньшее, например, "все флаги в гости будут к нам", где "флаг" - синекдоха страны, государства. Метабола в этом случае - построение двух синекдох с одним общим элементом, так что два разных целых приравниваются или превращаются друг в друга благодаря общей части. Звезда - часть неба, и звезда - часть ночи, отсюда "небо, помещённое в звезду, - ночь".
Если на мифо-синкретической стадии явления превращаются друг в друга (полностью отождествляются), а на стадии художественной дифференциации уподобляются друг другу чисто условно, "как бы", то на стадии синтетической они обнаруживают сопричастность,т.е. превратимость при сохранении раздельности, интеграцию на основе дифференциации. Явления разделяются медиатором - и одновременно соединяются им. Метаболиты не превращаются друг в друга (как в метаморфозе - юноша и цветок, "Нарцисс"), не уподобляются друг другу (как в метафоре, например, "березовый ситец", где между березой и ситцем нет реальной связи или посредника, только зрительное сходство черно-белых узоров). Метаболиты ("небо" и "ночь") частью совпадают (в медиаторе - "звезде"), частью остаются раздельными, т.е. приобщаются друг к другу при сохранении самостоятельной сущности.
Mетаболa сходна с тем, что Делёз и Гваттари понимают под "ризомой", особой "аморфной формой", в которой все направления обратимы. Ризома (корневище, грибница) так относится к модели дерева, как метабола относится к метафоре.
"В отличие от деревьев или их корней, ризома связывает любую точку с любой другой... В отличие от структуры, которая задается рядом точек и позиций, с бинарными отношениями между точками и однозначными отношениями между позициями (ср. с метафорой, где значимо противопоставление сравниваемого и сравнивающего, буквального и переносного значений - М. Э.), ризома состоит только из линий: линий сегментарности и стратификации и линий полета или перехода (детерриториализации) как максимального измерения, за которым множественность претерпевает метаморфозу, меняет свою природу... Ризома - это нецентрированная, неиерархическая, необозначающая система..., определяемая только циркуляцией состояний..." [3]Используя эту терминологию, можно определить метаболу как троп-ризому, составляющие которой не подчиняются древообразной иерархии буквального, и переносного значений, но представлет собой свободную циркуляцию и взаимообратимость этих значений.
См. Метареализм
----------------------------------------------------------------
1. О. Мандельштам. Разговор о Данте, гл. 5. Соб. соч. в 3 тт., Нью-Йорк,
1971, т. 2, сс. 386, 387.
2. Ж. Дюбуа, Ф. Эделин и др. Общая риторика. М., Прогрессс, 1986, с. 56.
3. Gilles Deleuze and Felix Guattari. A Thousand Plateaus. Capitalism
and Schizophrenia, trans. by Brian Massumi. Minneapolis, London: University
of Minnesota Press, 1987, p. 21.
------------------------------------------------------------------
М. Эпштейн. Парадоксы новизны. О литературном развитии Х1Х-ХХ веков.
М.,
Советский писатель, 1988, сс. 166-169.
М. Эпштейн. Постмодерн в России: литература и теория. Москва, ЛИА Р.Элинина, 2000, сс. 121-130.
Михаил Эпштейн