"Дар слова" и "Веер будущностей"
         (Из размышлений о филологии и футурологии)
 

             "Если имена неправильны, - отвечает
              Учитель на вопрос Цзы-лу, - то
               слова не имеют под собой оснований.

              Если   слова   не имеют под собой
             оснований,    то  дела не могут
             осуществляться".

                                                        Конфуций

                ... Слово управляет мозгом, мозг -  руками,
                руки - царствами.
                                                     В. Хлебников

    Будущности могут  описываться в  самых разных жанрах:
гадание, сновидение, пророчество, изречение оракула, апокалипсис, утопия или антиутопия, постутопия или дистопия,  технический или культурный проект,  экономический план, политическиая программа или лозунг, политический или эстетический манифест,   научная гипотеза или эсперимент, литературный черновик или набросок, художественный эскиз, романтическая греза,  авангардная провокация,  футуристический клич, футурологический сценарий, научно-фантастический или фантазийный роман или фильм...

Но самый экономный, так сказать, минимальный жанр описания будущего - это новое слово, неологизм. Оно не только описывает возможное будущее, но создает саму эту возможность, поскольку расширяет сферу смыслов, действующих в языке. А что на языке, то и в уме; что на уме, то и в деле. Одно-единственное слово - это зародыш новых теорий и практик, как в одном семени заложены мириады будущих  растений.

С каждым новым словом появляется и новый смысл, и
возможность нового понимания и действия. "Сбывчивый" - не то, что "воплотимый" или "исполнимый". Появится такое слово - и начнешь спрашивать себя: а сбывчиво ли мое намерение, любовь, греза, упование? Стоит ли мне
тратить силы на исполнение того, что само по себе не
имеет охоты сбываться? Так одним словом можно
внести поправку в  расчеты своей воли.

"Равнолюбие" - не то что "равнодушие".
"Осонить" - не то, что "присниться".
"Ярить" -  не то, что "трахать". Для первого действия нужен пыл, страсть, для второго только бита или палка.

 Как только найдены слова и определены их значения,
возникают и соответствующие им мысли, переживания,
даже способы поведения у тех, кто осмысленно
пользуется ими. Филология не просто любит и изучает
слова, но и извлекает из них возможность для новой
мысли и дела; расширяя языковой запас культуры,
меняет ее генофонд, манеру мыслить и действовать. По
новым словам начинают производиться новые архетипы,
мифемы, идеологемы...

"Смотри в корень!" - наставлял Козьма Прутков. Столь
же самоочевидно и неизбежно звучит: каков корень,
таков и плод...  На всякое слово есть свой смысл и
манера действия, и носитель языка теперь уже имеет
выбор: не только каким словом обозначить свое
действие, но и по значению какого слова действовать.
У кого-то любовь, у кого-то любля, у кого-то любь, у
кого-то люб или любление (слова из прежних и
предстоящих выпусков "Дара")...

  Это не значит, что в похвальных моральных целях
нужно вводить только "хорошие", "добрые", "высокие"
слова. Нужны всякие слова, чтобы высокое, среднее,
низкое могло разделиться, четко обозначить себя.
Допустим, любовь выше  любли, или ярки, или емли, но если нет этих дополнительных, оттенительных слов, то и
высокое в любви не может выразить себя, потому что
одно-единственное слово вынуждено покрывать все
значения, от скотского до божественного. Публичные
дома, как известно, создаются и с той целью, чтобы все
общество не превращалось в публичный дом. Так что
нужны все слова, а особенно средние, чтобы создать
игру светотени.

Лексикология есть не только дисциплина изучения и
описания словарного состава языка, но и научная
основа его пополнения, того, что можно назвать
"лексургией", или творческим словообразованием,
которое расширяет первичную область смыслов,  осмысленных действий и состояний,
доступных данной культуре и всем ее носителям...